Любовь не только бывает слепой, она обычно бывает и мудрой и умеет находить пути, чтобы влюбленные могли встречаться даже тогда, когда между ними такая пропасть, как между победителем и рабом. Долгое время Барбагало не знал, что его дочери тайком встречаются с гладиаторами, пока Октавия однажды сама не призналась ему в своей безрассудной любви к Тересу, а вскоре с точно таким же признанием в любви к Севту пришла и Леокардия.
Барбагало, зная упрямый характер своих дочерей, не заточил их в замок и не запретил коротких свиданий с возлюбленными. Он сообщил им, что на следующих гладиаторских боях Терес и Севт выйдут на арену друг против друга, и тот, кто станет победителем, получит свободу. Хитрец надеялся, что оба силача будут сражаться не на жизнь, а на смерть, так что в живых не останется ни один, а зрелище получится еще невиданное.
Вскоре надежды Барбагало начали сбываться. Октавия призывала Тереса заполучить победу любой ценой, потому что она даст ему свободу, и то же самое повторяла Леокардия Севту. Сестры возненавидели друг друга, потому что каждая боролась за свое счастье, но счастье одной означало несчастье другой. Да и мечи друзей теперь звенели острее и безжалостнее, будто уже жаждали теплой крови.
Настал день гладиаторских боев. В амфитеатре не было свободного местечка, а в первом ряду возле самой арены сидел Барбагало с обеими дочерьми - Октавией и Леокардией.
Когда на арену взошли Терес и Севт, одетые в военные костюмы фракийцев, и сверкая поднятыми мечами, воскликнули "Обреченные на смерть приветствуют тебя!" - толпа взревела от восторга.
Октавия взглядом ободряла Тереса, а Леокардия кивнула головой Севту и, показывая на Тереса, повернула сжатую ладонь большим пальцем вниз.
Гладиаторы заняли боевую позицию и подняли мечи. Зрители замерли, а сердца двух девушек - двух сестер - на мгновенье остановились.
Но в тот миг, когда поднятая рука Тереса готовилась пронзить мечом грудь Севта, он услышал голос своего сердца, которые сказал:
- Фракиец Терес, что ты ответишь своей родине-матери, если станешь убийцей ее сына?
Тот же самый вопрос задало сердце Севту, и они бросились друг к другу и обнялись.
Толпа возмутилась и закричала:
- Смерть им!
Октавия вскочила на ноги и воскликнула: "Терес, сражайся за наше счастье!"
С точно такими же словами Леокардия обратилась к Севту.
Тогда Терес, взмахнув мечом, заставил зрителей замолчать и, гордо подняв голову, сказал:
- Вы оказались сильнее нас и мы стали пленниками, но вам не удастся превратить нас в негодяев. Вы можете нас убить, но не победить!
Сказав это, он воткнул свой меч в землю, и то же самое сделал Севт.
Безжалостная толпа зрителей чувствовала себя обманутой.
- Смерти! Смерти! Мы требуем смерти! - кричали все.
Барбагало дал своим воинам знак убить гладиаторов. Когда тела Тереса и Севта унесли с арены, случилось чудо: воткнутые в землю мечи вдруг зазеленели, на них появились почки и распустились цветы.
Эти цветы назвали гладиолусами.
О гладиолусах существуют и другие легенды и поверья:
Древнеримская легенда уверяла: если корни гладиолуса повесить на груди, как амулеты, они не только предохранят от гибели, но и помогут одержать победу в поединке.
В средневековой Европе ландскнехты носили клубнелуковицы гладиолусов в качестве амулетов, так как верили, что они делают их непобедимыми и защищают от ран. Считалось, что волшебная сила клубнелуковиц заключена в сетчатой "броне" - нервюре отмерших кроющих листьев. На основе этого поверья возникли первые немецкие названия гладиолусов: Siegwurz - "король победы" и Allermannsharnisch - "броня, защищающая мужчин". В Европе эти названия использовались по отношению ко всем дикорастущим видам Gladiolus communis и Gladiolus palustris.
В XVII и XVIII веках лекари приписывали гладиолусам лечебные свойства. Клубнелуковицы советовали добавлять в молоко грудным детям, применяли против зубной боли.
В год кометы Галлея (1910) на голландских рынках появился сорт Галлей, имевший огромный успех. За несколько клубнелуковиц этого сорта платили до 4 тысяч гульденов.